МАШЗАВОД В ГОДЫ ВОЙНЫ
Мирный труд кунгурских машиностроителей, как и всех советских людей, оборвала Великая Отечественная война.
Только за первые десять месяцев войны по призыву и добровольно ушли на фронт, сменив робы на солдатские гимнастерки, 730 заводчан. В их числе – начальник кузнечного цеха Н.Л. Ерогов, начальник инструментального цеха Е.Н. Васькин, начальник ремонтно-механического цеха И.Н. Чикин, заместитель начальника механического цеха М.А. Щербаков, расточник Д.И. Починов, мастер сборочного цеха С.П. Горбунов, молодые рабочие Николай Куренбин, Аркадий Горбунов, Игорь Сосновский, Виталий Степанов, Геннадий Бажов, Виталий Ванюков, Иван Заозёров, Василий Бобров, Борис Ермаков, Иван Толмачёв и многие, многие другие…
Опустели и заводские гаражи. Бывший директор завода Василий Иванович Муромцев вспоминал: «Целый эшелон заводских пяти- и трёхтонных автомашин по железной дороге был готов к отправке. К фронту эшелон сопровождал мобилизованный военкоматом начальник автотранспортного цеха тов. Снитко. За несколько дней 4 пятитонные машины были переоборудованы под полевые автомастерские и тоже пошли в одном эшелоне. Автомастерские были оборудованы токарными станками, инструментом, сварочными аппаратами, кузнечными горнами и запасными комплектами резины».
В августе 1941 года завод получил первый военный заказ. Требовалось наладить выпуск стальных головок к осколочным авиабомбам. В короткий срок была проведена реорганизация производства. Завод перешёл на двухсменную работу по 12 часов, без выходных. Был закрыт сборочный цех. В механическом цехе оборудование перестроили на поточные линии. Инженерно-технический персонал и многие рабочие инструментального и механического цехов были переведены на казарменное положение.
Кроме того, требовалось изменить технологию производства новых деталей. «Цеху № 2, который в то трудное время возглавлял я, – описывает события тех далёких дней ветеран завода Леонид Дмитриевич Веретенников, – надо было изготовить оснастку и инструмент, произвести полную перестановку металлорежущих станков на поточные линии. При запуске в производство первой партии новых изделий на третьей операции копир оказался недостаточно устойчивым. Надо было делать его другой конструкции.
К тому времени на заводе уже находился уполномоченный Государственного Комитета Обороны А.И. Бовыкин. Это был высокообразованный инженер с большим практическим стажем. Узнав о нашем затруднении, он предложил другую конструкцию копира – с пружинами и жёстким креплением к станине. Это нам удалось, и на операции работа сразу ускорилась.
Нарезку внутренней резьбы на одной детали по технологии требовалось делать резцом, с последующей калибровкой метчиком. Но на этой операции могли работать только высококвалифицированные токари. Из-за недостатка специалистов в цехе скапливалось много необработанных деталей. Тогда наш настройщик А.Н. Кобяков решил при помощи специальной оправки без резца двумя метчиками нарезать детали, обеспечивая при этом высокую точность и чистоту обработки. Важное задание было выполнено».
В начале сентября 1941 года завод получил новый, более сложный заказ. Требовалось наладить производство стальной головки и сопла к снарядам для гвардейского миномёта «Катюша». Заготовки этих деталей поступали в Кунгур с Невьянского завода. В корпусе сборочного цеха был организован второй механический цех, где выпускали противооткатное устройство («салазку») для 76-миллиметровой пушки.
Переход на военную продукцию потребовал инструмента, обеспечивавшего выпуск продукции соответствующей точности. В связи с этим на предприятии был создан специальный контрольно-поверочный пункт по измерительному инструменту.
«С этого времени, – вспоминает ветеран завода Софья Андреевна Розина, – универсальный инструмент (вплоть до штанген-инструмента) партиями отвозился на поверку в Пермь, а по нему поверялся и изготавливался рабочий инструмент. Несмотря на трудное время, изготовление точных приборов и универсального инструмента не прекращалось, а, напротив, их выпуск и точность изготовления увеличивались».
В 1942 году контрольно-поверочный пункт был преобразован в измерительную лабораторию. Для её размещения выделили помещение при ОТК. Возглавил лабораторию Г.Я. Галинский. С апреля 1943 года начальником этого подразделения завода была С.А. Розина.
К концу войны лаборатория оснастилась приборами с точностью измерения до 0,001 мм, универсальными микроскопами и более точным универсально-измерительным инструментом. В основных цехах было организовано несколько контрольно-поверочных пунктов.
11 октября 1941 года Кунгурский машиностроительный завод был переведён в подчинение Народного комиссариата тяжёлого машиностроения и стал называться Государственным союзным заводом № 426.
Осенью этого же года в Кунгур стало поступать оборудование, эвакуированное с Новокраматорского и Одесского имени Январского восстания заводов. Станки установили в недостроенном корпусе механико-сборочного цеха, законсервированном на уровне подоконников ещё в 1935 году. Работали под открытым небом. После смены рабочие помогали строителям возводить стены. Кроме того, на строительство были мобилизованы студенты машиностроительного и лесного техникумов, а также педагогического училища. Они без отрыва от учебных занятий по 4-6 часов в день трудились здесь до полного окончания работ. Крышу в новом цехе закрыли только под Новый год.
В начале 1942 года третий механический цех начал серийный выпуск 120-миллиметровых мин. Для выполнения этого заказа на заводе было освоено кокильное литьё.
«Я работала токарем, – вспоминала ветеран инструментального цеха Анастасия Кузьминична Сапожникова. – У моего станка была скамейка. Бывало, поспишь на ней несколько часов да и опять к станку. Думаешь: лишнюю деталь сделаешь – лишняя мина по врагу. Топлива на заводе не хватало. Электростанция часто останавливала работу. И тогда мы шли заготовлять дрова. Цеха не отапливались. В корытах станков застывала вода. А рукоятки станка были настолько холодны, что, казалось, руки обжигает мороз. Обувь выдавали матерчатую, на деревянной подошве. А ещё копали землю для укладки железнодорожных путей. За перевыполнение сменного задания я получала дополнительный обед. Пусть это был жиденький суп, в котором плавало несколько лапшинок. И хлеба кусочек – на один глоток. Но и этому обеду радовались и старались оплатить его своей работой».
Нелёгкие условия того времени отмечает в своих воспоминаниях и Владимир Германович Комаров. «В обстановке режима военного времени, – пишет он, – трудиться приходилось по 12-часовому графику в две смены, без выходных и отпусков. Только при пересменке имелся суточный перерыв. За опоздание и тем более самовольное оставление предприятия виновные подлежали привлечению к уголовной ответственности, а последнее квалифицировалось как дезертирство с трудового фронта. Но подобных нарушений трудовой дисциплины не было.
Обеспечение продовольствием осуществлялось по карточкам: хлеб – 800 граммов в день, мясопродукты – 1кг 800 граммов в месяц, масло сливочное – 400 граммов в месяц… В счёт этих норм питались в заводской столовой, находившейся в подвале машиностроительного техникума. Пища – щи из мороженой капусты или крапивы, либо суп с крупой, чаще всего пшённой, с едва просматриваемыми кружочками растительного масла, на второе – котлета, наполовину состоявшая из хлеба, и чай.
Несмотря на это, мы не робели. Сохраняли бодрость и уверенность в лучшем будущем, выкраивали за счёт сна время и ходили на танцы, влюблялись и дружили с девушками…»
Предприятию катастрофически не хватало транспорта (в распоряжении завода имелось лишь пять автомашин, три трактора и шесть лошадей). На арендованную площадку, находившуюся в шести километрах от завода, приходило много оборудования, угля, кокса, формовочных материалов, проката. Всё это требовалось срочно вывозить на завод. Кроме того, требовалось перевозить на станцию готовую к отправке продукцию. Нелегко приходилось…
Вместо ушедших на фронт в заводские цехи приходили в основном женщины и подростки. Газета «Искра» того времени сообщала: «В прошлом домохозяйка Клава Тонкова за месяц освоила станок и сейчас выполняет задание до 250 процентов. К работе относится с большой любовью, продукцию выпускает отличного качества». «Весь коллектив гордится работой 16-летнего слесаря Шестакова. Он овладел профессией токаря и сейчас выполняет норму на 200 процентов».
Только в 1941 году на завод было принято 714 человек. Среди них – 401 мужчина (в том числе – 210 подростков в возрасте до 16 лет) и 313 женщин (в том числе – 91 девочка-подросток). Требовалось за короткое время научить их работать на станках. Производственные навыки получали на рабочих местах, теоретические знания – в кружках техминимума.
Ветеран завода Александр Николаевич Иванов вспоминал: «Всю Гражданскую был на фронтах в Красной Армии. Думал: и в Великую Отечественную опять винтовку в руки брать. Готов был к этому. Но получилось иначе. Как опытного слесаря, оставили на заводе. И то сказать, не только самому довелось трудиться для фронта, но и других своей специальности обучать потребовалось. На смену тем, кто ушел защищать Родину. Стал моим учеником и сын Михаил. Ученичество его было совсем недолгим. В четырнадцать лет он заменил взрослого рабочего, выполняя и перевыполняя высокие нормы и задания военного времени. Были у меня и другие ученики-подростки. Некоторые и до тисов еле-еле доставали, но слесарили старательно. Каждый знал: для фронта боеприпасы завод выпускает».
Комсомольская организация завода шефствовала над новичками, помогая им быстрее овладевать мастерством. Было создано несколько санитарных дружин и групп самообороны. После смены молодые рабочие грузили готовую продукцию, разгружали уголь, кокс, собирали металлолом.
Много испытаний выпало на долю подростков, которые пришли на завод прямо со школьной скамьи. Месяц-полтора учёбы – и напряжённая двухсменная работа без всяких скидок на возраст.
«Когда знаешь, – писала в ноябре 1942 года газете «Искра» токарь механического цеха №1 Т. Ворошнина, – что твой труд – это помощь фронту, – хочется работать без устали, чтобы каждая минута была отдана производству. На завод я пришла со школьной скамьи, пять месяцев назад. За это время возмужала, выросла как производственница. Я изучила четыре операции. Последнюю операцию, на которой сейчас занята, осваивала недолго, через неделю уже стала выполнять норму.
Коллектив нашего цеха включился во фронтовой месячник помощи героическим защитникам Сталинграда и Кавказа. В эти дни мою фамилию занесли на Доску показателей лучших стахановцев цеха. Быть в числе передовиков производства – большая честь. Это обязывает трудиться высокопроизводительно, ежедневно повышать свою выработку.
С подругой, занятой на окончательной обработке деталей, мы уговорились обрабатывать ежедневно определённое количество их. Когда видим, что времени остаётся мало, а задел большой, мы говорим друг другу: «Поднажмём!» И работаем очень напряжённо. Теперь количество обрабатываемых нами деталей увеличилось вдвое. За пять дней фронтового месячника я выполнила норму на 237 процентов. 22 ноября выдала защитникам Сталинграда 45 деталей сверх задания».
Ребята недоедали, недосыпали. «Часто бывало и так, – читаем в воспоминаниях А.И. Лузганова, – что, выполнив задание, отстояв 13, 14, а то и более часов за станком, подросток ложился тут же в цехе и засыпал. Не было сил идти домой, тем более, что многие жили далеко от завода. Особенно тяжко зимой, в морозы, одеты-то были плоховато. Бывало, отработают смену, а мастер попросит ещё поработать на упаковке или на отгрузке продукции. И совесть не позволяет отказаться, когда знаешь, что боеприпасы ждут бойцы на фронте».
Ветеран завода Виктор Васильевич Лебедихин рассказывал, что однажды, выполняя срочный заказ, четверо суток не выходил из цеха. Спал в кабинете начальника цеха, обедал, и снова за станок на 8-10 часов.
Так и работали. Выпускали продукцию для фронта, преодолевали трудности, мечтая о победе, о конце войны.
Анастасия Петровна Малых пришла на завод в июне 1942 года 16-летней девчонкой. Работала в механическом цехе. Обучение прошла у мастера М. Земляного на станках, привезённых из Краматорска. Очень быстро начала работать самостоятельно: обтачивала поверхность мины. Позднее встала за пресс, на котором мины испытывали под давлением 200 атмосфер.
«Постоянно хотелось есть, – вспоминает ветеран. – От холода казалось, что руки примёрзли к металлу. Работали по 12 часов. А после смены ещё упаковывали мины в ящики, за что получали дополнительные талоны на обед. Часто разгружали вагоны с углём – для заводской электростанции. В 40-градусные морозы работали группами».
«Мы, молодые девчата, – отмечала Е.А. Юрьева, трудившаяся в годы войны в литейном цехе, – работали по 12 часов. У нас ныли руки, спина, сосало под ложечкой. Отливка корпуса мин требовала огромных физических усилий. Однако после смены мы, девушки, ещё ходили в госпиталь, где помогали ухаживать за ранеными».
«В цехах было холодно, – вспоминает Татьяна Григорьевна Рогожникова, пришедшая на завод в 1943 году в возрасте 13 лет, – и одно наше спасение было в кузнечном цехе. Кузнецы разрешали нам по очереди греть ноги на только что изготовленных деталях. Если мы выполняли норму, то нам давали ещё 100 граммов хлеба и ложку чечевичной каши. Приходилось крутиться как взрослым.
Наша семья жила в селе Плеханово. Переехали мы туда в начале войны, так как жить в городе становилось невозможно. На работу ходили с подругами гурьбой, так было безопасней. В городе или по дороге могли отобрать хлебные карточки, а то и вовсе избить. Трудно было добираться весной, когда разливались реки. Лога и низины переходили вброд, раздевшись до пояса, а потом бежали, чтобы согреться».
Многие из ребят были малы ростом. Для них ставили специальные подставки-трапы. «Я была очень худенькая и ростом маленькая, – свидетельствует Мария Андреевна Шаньгина, – до станка дотянуться не могла. Для меня сделали специальную подставку. Прокат был очень тяжёлый и длинный. Я еле его поднимала на станок. Уставала так, что после работы прямо валилась с ног. Иногда и спали в цехе. Поспим немного да в сборочный цех идём – собирать мины. Они были страшно тяжёлые, а нас ещё заставляли их все смазывать, а морозы зимой стояли лютые, что мы все перемёрзнем до такой степени, что пальцы еле разгибали».
Однажды на завод пришли раненые, находившиеся на излечении в одном из кунгурских госпиталей. На состоявшемся митинге они просили рабочих выпускать больше продукции для фронтовиков. В ответ начальник цеха Л.Д. Веретенников взял одного мальчишку-рабочего и поднял его над головой. «Смотрите, бойцы, кто для вас готовит боеприпасы. Метко стреляйте, бейте врага, да помните об этих рабочих».
Тринадцатилетними пришли на завод Юрий Пиликин, Юрий Никольский, Александр Бартов, Виктор Лебедихин, Виктор Бородулин. В четырнадцать лет – Михаил Иванов, Александр Курицын, Алексей Фурин. С 15 лет начали трудовую деятельность Николай Бажин, Гавриил Блинов, Владимир Хромцов, Андрей Машанов, Николай Вершинин, Юрий Лобанов, Николай Русинов, Елизавета Звонарева, Ефросинья Алексеева, Фаина Дьякова. С 16 лет на заводе Валентина Костырева, Лидия Казаринова, Аркадий Макаров, Галина Кочева, Сельфида Телегина, Виктор Щукин.
Что и говорить: мальчишки и девчонки, повзрослевшие, как писал Булат Окуджава, «до поры», работали по-фронтовому, с полной отдачей. Это их поколению поэт Юрий Воронов посвятил замечательные строки:
В те дни с тобой мы так и не узнали,
Меж юностью и детством где черта.
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом – паспорта.
Молодёжь, пришедшая на завод, быстро включалась в кипучую жизнь производственного коллектива, стараясь во всём заменить ушедших на фронт. В апреле 1943 года семнадцатилетний токарь механического цеха Николай Бажин писал в газете «Искра»: «Дни войны с немецкими захватчиками научили меня работать по-фронтовому. Придя в цех со школьной скамьи, я не имел понятия о производственной жизни. Сейчас я уже стал квалифицированным токарем, вышел в ряды передовиков цеха. Я взял за правило не уходить домой до тех пор, пока не выполню двух норм. Свой опыт я передаю ученику тов. Попову. И он успешно осваивает токарное дело».
«В 14 лет, – рассказывал Александр Николаевич Иванов, – поступила на завод, в литейку, моя дочь Алевтина. Тоже от взрослых не отставала, хотя условия труда и для рабочих со стажем были нелёгкие. Устаревшее оборудование не заменялось. Экономить приходилось во всём жёстко. Материала давалось в обрез. Только-только для плана».
Но даже и в этой обстановке творческая мысль заводчан не дремала. За счёт короткого отдыха, – работали то, считай, без выходных, – кунгуряки выкраивали время и придумывали рационализаторские новинки.
«Вот, например, – писал в феврале 1943 года в газете «Искра» инженер Д. Горфинкель, – мастер 1-го механического цеха тов. Шишкин. Его находчивость и упорство могут служить примером. В цехе не хватало хороших ременных сшивок. Приводные ремни рвались чуть ли не каждый час. Товарищ Шишкин взял обрезки медных трубок, склепал ими ремни, и станки снова работают.
Калиберные кольца, вследствие многократного употребления, утрачивают свою точность. Дорогое калиберное кольцо приходится списывать в расход. С этим не мог примириться термист товарищ Кочек. Он предложил такую тепловую обработку кольца, от которой оно чуть-чуть садится по внутреннему диаметру. Это изменение невидимо для глаза, но его достаточно, чтобы восстановить пригодность кольца.
Часто выдвигает новые способы улучшения технологических процессов конструктор тов. Марголин. Он предложил ввести при обработке одной из деталей так называемое попутное фрезерование, взамен встречного. Это удвоило производительность службы фрез и сэкономило заводу десятки тысяч рублей.
Работница тов. Плотникова работает на сотрясательном барабане. Тяжело было ей поднимать и ворочать громоздкую крышку барабана. Приходилось звать на помощь товарищей, отрывать их от дела. Теперь, по инициативе тов. Плотниковой, крышка сделана составной, из двух частей, и работница легко справляется с нею одна».
Всего же, по свидетельству В. Ембулаева, только за один 1943 год рационализаторы и новаторы завода внедрили 329 предложений, давших экономию в 301 тысячу рублей.
По примеру передовых коллективов страны на заводе развернулось социалистическое соревнование. Токари Афанасий Степанов, Николай Лебедихин, Иван Грязных, слесари Михаил Чайкин, Павел Чернышёв, Герман Казунин, Павел Дерягин, Николай Еремеев, фрезеровщик Степан Шкумат, строгали Василий Федотов и Дмитрий Солин, разметчик Михаил Большаков и многие другие давали за смену более двух норм.
Машиностроители первыми в городе начали общественные смотры организации труда. Для этого было создано 14 комиссий, которые определили возможности внедрения механизации, укрупнения участков и высвобождения от производства людей. В результате смотра в механическом цехе вместо четырёх осталось два мастера, в литейном – освободилось 50 процентов рабочих. Всего по заводу было высвобождено и передано на другие участки 150 человек.
Машиностроители, как и все трудящиеся Прикамья, соревновались с бойцами Северо-Западного фронта. По-боевому работали на заводе 14 фронтовых бригад и одна фронтовая смена под руководством мастера В. Истомина.
Одну из фронтовых бригад, организованных на заводе в канун 25-й годовщины Великого Октября, возглавил молодой рабочий Ширяев. В состав бригады вошли 16 человек, самому старшему из которых на тот момент исполнилось 17 лет. По свидетельству очевидцев, в первые дни члены бригады выполняли план на 150-160 процентов; установленный план ноября 1942 года выполнили на 167 процентов, а план декабря – на 273 процента.
Приказом директора завода лучшим производственникам присваивалось звание «Гвардеец трудового фронта». В числе первых это звание «за особые заслуги» получили токари-комсомольцы В. Абрамов, М. Зальверберг, Л. Лашов, А. Семёнов и З. Вершинина. Только за октябрь-декабрь 1943 года этого звания был удостоен 101 человек, в том числе – 21 женщина.
Соревнование множило ряды стахановцев и ударников. Если в 1942 году их было на заводе 528 человек, то в 1943 году – уже 870. Пример в труде показывали бригады Вадима Абрамова, Валентина Мымрина, Николая Новикова, Анны Останиной.
«Оглядываюсь на то время, – отмечал кузнец-стахановец Александр Иванович Лузганов, – и удивляюсь: как со всем этим и ещё со многим другим справлялся? Нравилось мне делиться с другими тем, чего сам достиг. Тогда в ученики мне «поставляли» или подростков, или пожилых, для фронта непригодных. Однажды именно такого порекомендовали. Вижу, работать может, сила есть. Но выйдет ли из него кузнец? Стал обучать. Ученик оказался смышлёный. На лету азбуку схватывал. Да так насобачился, что только держись. Паровым молотом пробку в бутылку загонял. От наручных часов, может, в миллиметре молот останавливал. Вот вам и старик!»
Особо хочется сказать о женщинах. Токари Анна Сычева и Клавдия Панькова, слесарь Серафима Бердникова, формовщица Евдокия Новикова, Клавдия Полетаева, Нина Ленкова и другие выполняли норму выработки на 200 процентов.
В 1943 году, ко Дню 8 марта, 78 женщин-работниц завода были награждены денежными премиями и ценными подарками. Неоднократно о женщинах-машиностроителях писали и в газете «Искра»: «Сборочное отделение механического цеха № 3. Шесть пар проворных женских рук ведут последнюю операцию: чистку, лакировку и сборку детали. Бригадир М.Ф. Киселёва пришла в цех в дни войны. Свою прежнюю профессию текстильщицы сменила на машиностроителя. Богатый 30-летний производственный опыт и большие организаторские способности помогли ей быстро освоить новую профессию и завоевать авторитет и любовь коллектива. В составе бригады тов. Киселёвой – бывшие домохозяйки. За короткий срок они научились трудиться в темпе военного времени, бороться не только за количество законченных деталей, но и за качество своей работы. Женщины знают, что их напряжённый труд – прямая помощь фронту».
Комсомольцы и молодёжь предприятия вели переписку с заводчанами, ушедшими на фронт. «Я стал снайпером, – сообщал бывший слесарь 3-го механического цеха Харлинский, – метко уничтожаю фашистских извергов. На своём счету имею 48 убитых немецких зверей, зверей крупных: офицеров, пулемётчиков и кукушек-снайперов. Этот счёт я должен намного увеличить, чтобы приблизить час победы над ненавистным врагом…»
«Комсомольцам и всему коллективу завода шлю боевой привет, – читаем в письме А. Смирнова. – Дорогие товарищи, много прошло времени с тех пор, как я оставил станок и взял в руки оружие, чтобы отстаивать нашу прекрасную Родину, советскую землю, свой дом. Всё дальше и дальше на запад гонит Красная Армия ненавистного врага. Враг несёт большие потери, бросает оружие, технику, спасаясь бегством, но ему не уйти от расплаты за свои злодеяния. С большим удовлетворением читаем ваши письма и вместе с вами радуемся трудовому успеху. Победа на трудовом фронте – это тоже самое, что и у нас победа на боевом фронте. Вместе давайте приближать час нашей долгожданной победы».
С первых дней войны кунгурские машиностроители каждый месяц отчисляли однодневный заработок в фонд обороны, ежегодно подписывались на Государственный заем, собирали для фронтовиков теплые вещи: полушубки, валенки, рукавицы. Рабочие завода внесли 272654 рубля на постройку боевого самолета «Кунгурский рабочий».
Особой заботой заводчане окружили семьи фронтовиков. Им оказывали посильную помощь в ремонте жилья и уборке урожая, обеспечивали керосином и топливом. Только за 1943 год семьям военнослужащих было выдано 630 кубометров дров, 1100 литров керосина, 870 метров мануфактуры, 18 тонн картофеля для посадки, 500 пар обуви, 20 пар валенок, 30 теплых фуфаек, много верхней одежды и белья.
Созданная на заводе специальная комиссия под председательством т. Шепелевой регулярно обследовала материально-бытовые условия семей военнослужащих, с большим вниманием относилась к разбору заявлений об оказании помощи. «Мы должны, – отмечал в газете «Искра» председатель завкома предприятия А. Кириллов, – с каждым днём увеличивать нашу помощь, изыскивая для этого всё новые внутризаводские ресурсы. Ни одна просьба семьи воина Красной Армии не должна остаться без удовлетворения. Бойцы и командиры доблестной Красной Армии должны быть спокойны за своих близких, оставленных на наше попечение».
Сергей Мушкалов,
директор Кунгурского музея-заповедника
Комсомольско-молодёжная бригада механического цеха. 1943 г.
Гавриил Фомич Блинов пришёл на завод в 1942 году в 16 лет
